Отдел детской и юношеской литературы Витебской областной библиотеки имени В.И. Ленина

Твардовский Александр Трифонович

Подробности: Создано 02.06.2015 08:57; Обновлено 08.10.2015 11:04

Многие великие русские поэты родились в провинции. Их поэтическое воображение питала русская земля, их души откликались на её красоту, беды и радости народа, живущего и трудящегося на ней. Биография и творчество Александра Трифоновича Твардовского – тому подтверждение.

О своём происхождении поэт писал в «Автобиографии»: «Родился я в Смоленщине, в 1910 году, 21 июня, на «хуторе пустоши Столпово», как назывался в бумагах клочок земли, приобретенный моим отцом, Трифоном Гордеевичем Твардовским, через Поземельный крестьянский банк с выплатой в рассрочку. Земля эта – десять с небольшим десятин, – вся в мелких болотцах – «оборках», как их у нас называли, и вся заросшая лозняком, ельником, березкой, – была во всех смыслах незавидна. Но для отца, который был единственным сыном безземельного солдата и многолетним тяжким трудом кузнеца заработал сумму, необходимую для первого взноса в банк, земля эта была дорога до святости. И нам, детям, он с самого малого возраста внушал любовь и уважение к этой кислой, подзолистой, скупой и недоброй, но нашей земле – нашему «имению», как в шутку и не в шутку называл он свой хутор. Местность эта была довольно дикая, в стороне от дорог, и отец, замечательный мастер кузнечного дела, вскоре закрыл кузницу, решив жить с земли». Впоследствии о жизни в родном хуторе поэт напишет в стихах:

На хуторе Загорье росли мы у отца,
Зелёное подворье у самого крыльца,
По грядкам – мак махровый,
Подсолнух и морковь.
На полдень сад плодовый:
Пять яблонь – пять сортов.
«На хуторе Загорье...», 1939

Пять яблонь отец посадил по количеству сыновей в семье, где еще были и дочери. Семья росла, и прокормиться от земли было невозможно. А потому Трифону Гордеевичу «то и дело приходилось обращаться к молотку: арендовать в отходе чужой горн и наковальню, работая исполу… В жизни нашей семьи бывали изредка просветы относительного достатка, но вообще жилось скудно и трудно и, может быть, тем труднее, что наша фамилия в обычном обиходе снабжалась еще шутливо-благожелательным или ироническим добавлением «пан», как бы обязывая отца тянуться изо всех сил, чтобы хоть сколько-нибудь оправдать ее. Между прочим, он любил носить шляпу, что в нашей местности, где он был человек «пришлый», не коренной, выглядело странностью и даже некоторым вызовом, и нам, детям, не позволял носить лаптей, хотя из-за этого случалось бегать босиком до глубокой осени. Вообще многое в нашем быту было «не как у людей». Слово «пан» к фамилии Твардовских добавлялось местными жителями не случайно: они помнили польскую народную средневековую легенду о пане Твардовском, ради сверхъестественных познаний продавшем душу дьяволу. Эта легенда была распространена на Смоленщине, испытавшей значительное влияние белорусской и польской культур. Александр Трифонович впоследствии напишет: «Язык, на котором я говорил в детстве, был близок к белорусскому». И сама фамилия поэта звучала по-польски: образована она от слова «твердый», которое по-польски звучит «тварды».

Дед поэта Гордей Васильевич был, по словам младшего брата поэта Ивана Трифоновича, «откуда-то из западных мест Белоруссии, из Полесья». По одним сведениям, он поляк, по другим – «лишь служил в Варшавской крепости... на смоленскую землю он попал вместе с сослуживцем, который женил его впоследствии на своей дочери...» Звали ее Зиновия, по-домашнему – Зинаида Ильинична. И хотя жена была намного младше мужа, брак этот оказался очень прочным.

Отец поэта окончил школу и выучился кузнечному делу. Работая кузнецом в деревне Белкино близ поместья Плескачи, он встретился с дочерью обедневшего, крестьянствовавшего дворянина Митрофана Плескачевского Марией, на которой и женился по взаимной симпатии. Когда Трифону Гордеичу удалось купить клочок земли в Загорье, он привез туда своих родителей. Детские вспоминания поэта, его братьев и сестер связаны не только с родителями, но и с дедом и бабушкой.

Вся семья Твардовских отличалась удивительным трудолюбием. По воспоминаниям сестры поэта Анны Трифоновны, «бабушка... хорошо пряла», дед «был довольно крепкий старик... всегда находил чем заняться. Дрова колол, пни корчевал, помогал по хозяйству. Характер у него был покладистый, добрый. Внуков своих любил, особенно Сашу. Называл его Шурилкой-Мурилкой». Он умер в 1917 году. И спустя много лет внук посвятит деду такие строки:

Мне памятно, как умирал мой дед,
В своем запечье лежа терпеливо,
И освещал дорогу на тот свет
Свечой, уже в руке стоявшей криво.
Мы с ним дружили. Он любил меня.
Я тосковал, когда он был в отлучке,
И нет его, а мы себе живем, –
То первая была моя утрата...
«Мне памятно, как умирал мой дед...», 1951

В доме хозяйничала мать, Мария Митрофановна. Она «вставала утром и успевала сделать все – и в доме, и в поле. Работа в ее руках спорилась, делала все ловко, легко, быстро. Детям сама шила, да и себе тоже», – вспоминала о ней дочь Анна Трифоновна. Сам Александр Трифонович писал: «Мать моя, Мария Митрофановна, была всегда очень впечатлительна и чутка, даже не без сентиментальности, ко многому, что находилось вне практических, житейских интересов крестьянского двора, хлопот и забот хозяйки в большой многодетной семье. Ее до слез трогал звук пастушьей трубы где-нибудь вдалеке за нашими хуторскими кустами и болотцами, или отголосок песни с далеких деревенских полей, или, например, запах первого молодого сена, вид какого-нибудь одинокого деревца и т. п.».

Об отце Александр Трифонович вспоминал: «Отец был человеком грамотным и даже начитанным по-деревенски. Книга не являлась редкостью в нашем домашнем обиходе. Целые зимние вечера у нас часто отдавались чтению вслух какой-либо книги. Первое мое знакомство с «Полтавой» и «Дубровским» Пушкина, «Тарасом Бульбой» Гоголя, популярнейшими стихотворениями Лермонтова, Некрасова, А.К. Толстого, Никитина произошло таким именно образом. Отец на память знал много стихов: «Бородино», чуть ли не всего ершовского «Конька-Горбунка». Кроме того, он любил и умел петь, – смолоду даже отличался в церковном хоре.

Из поэтов, с которыми Твардовский познакомился в детстве, особенно близок ему был Некрасов. Том его стихотворений, купленный отцом «году в 20-м» на базаре, поэт впоследствии назовет «самой дорогой», «заветной» книгой. «Эта книга у нас в семье была вроде Библии. По вечерам отец раскрывал ее торжественно и начинал читать «с выражением», а мы все – ребята, мать, а то кто-нибудь из соседей – слушали. Но в этом томе не было «Кому на Руси», эту поэму я прочел спустя много лет, хотя слышал о ней также с детства. В общем – знакомство мое первоначальное с поэзией Некрасова было неполным, но очень глубоким по впечатлению. Можно сказать, что я с тех пор не перечитывал многих стихотворений Некрасова, я их просто вспоминал, они всегда были, так сказать, при мне. И ничем в поэзии я уже не был захвачен с такой силой... Некрасов был мне как-то лично близок, я знал его биографию, знал о его голодной юности... этот поэт был мне дорог еще как личность, он был моим любимым героем».

Отец гордился своими пятью сыновьями и воспитывал в них уважительное отношение к самим себе, друг к другу, к своей земле, к труду, к своим предкам. От родителей у Твардовского не только трудолюбие, поэтическая одаренность, тяга к знанию, любовь к русской литературе, но и глубокая совестливость, приверженность правде жизни в большом и малом, без чего не может быть истинно народного поэта.

Детство будущего поэта проходило в обычных для крестьянского мальчика трудах и заботах. Иван Твардовский вспоминал: «Наше крестьянское ребячество было чистым, милым, светлым, хотя и нелегким. С ранней весны и до глубокой осени мы бегали босыми, нас не баловали лакомствами, мы не должны были самовольно отлучаться и бесцельно проводить время, и таким образом прививалась любовь к труду». Как и все дети, он помогал принести дров, воды, вскопать и прополоть грядки, полить их, выгнать и загнать корову, накормить кур, разбить и поворошить сено, сгрести его, убрать на сеновал, запрячь лошадь. Саша часто сопровождал отца в его поездках в город, в Смоленск. Часто мальчику приходилось исполнять роль пастушка. О своем детстве, как о самой счастливой поре жизни, поре приобщения к красоте земли, он вспомнит в самые трудные годы войны.

В родном доме будущий поэт приобщился не только к русской литературе, но и к народной культуре, к фольклору. Он слышал народные песни от своих родителей и родственников, впоследствии пел их сам. Богомольный дядя по матери принес в дом «Почаевские листки», изданные в Успенском монастыре на Волыни. Там были проповеди, статьи и стихи религиозного содержания, которые читал будущий поэт. Знал он и о том, что занятие отца, всей его семьи – кузнечное дело – в народном представлении связывается с нечистой силой.

Одна из детских обязанностей внушала ребенку особенный страх. Его посылали топить подовин, то есть полуподземное помещение, в котором сушили зерно. А дед по матери Митрофан рассказывал ему о том, что в подовине в запечье водятся маленькие юркие чертенята-анчутки. Обмирая от страха и пытаясь спастись от этого чувства, мальчик читал все, что только попадалось под руку. Видимо, тогда же и начал сочинять стихи. Впоследствии он признается шутя: «Там, в подовине я и стал писателем».

Учиться мальчику много не пришлось. В Загорье школы не было – был хутор, стоявший отдельно от других. С одеждой и обувкой было неважно. Учиться начал у старшего брата Константина, который уже ходил в школу. Саша одолел азы математики и русского языка, и в школу его приняли сразу в третий класс. Ему пришлось понемногу учиться в Егорьевской, Ляховской и Белохолмской школах. Всего будущий поэт закончил шесть классов. Из учителей особенно запомнился Иван Ильич Поручиков. Запомнился потому, что он проявлял большое внимание к художественному слову. По словам Константина Трифоновича, «от этого учителя брат был в восторге, даже пробовал копировать его почерк, прическу». О школе и учителе Иване Ильиче вспомнит Твардовский в главе «О себе» поэмы «Василий Теркин».

В «Автобиографии» поэт напишет: «С 1924 года я начал посылать небольшие заметки в редакции смоленских газет. Писал о неисправных мостах, о комсомольских субботниках, о злоупотреблениях местных властей и т. п. Изредка заметки печатались. Это делало меня, рядового сельского комсомольца, в глазах моих сверстников и вообще окрестных жителей лицом значительным. Ко мне обращались с жалобами, с предложениями написать о том-то и том-то. Потом я отважился послать и стихи».

«По-разному благосклонно и по-разному с тревогой относились мои родители к тому, что я стал сочинять стихи. Отцу, человеку очень честолюбивому, это было лестно, но из книг он знал, что писательство не сулит больших выгод, что писатели бывают и не знаменитые, безденежные, живущие на чердаках и голодающие. Мать, видя мою приверженность к таким необычным занятиям, по-своему чуяла в ней некую печальную предназначенность моей судьбы и жалела меня».

Детство и юность Твардовского выпали на трудные, переломные годы в истории России – годы революции и гражданской войны. Испытания, переживаемые всей страной, не могли не коснуться и семьи будущего поэта. Жизнь в Загорье становилась труднее и труднее. Отец поэта был вынужден постоянно думать о заработке, т. к. собственный маленький клочок земли не мог прокормить большую семью. Кузница давала пусть небольшой, но более стабильный доход. Дети были вынуждены помогать отцу в тяжелейшем кузнечном деле. Главным помощником был старший, Константин. Он работал в кузнице вместе с отцом, быстро стал мастером и всю жизнь не оставлял своего любимого дела. Отец хотел, чтобы и Александр пошел по его стопам. Однако второй сын Трифона Гордеевича работал в кузнице с неохотой, ремесло отца не стало любимым для него. Работа на земле тоже не захватывала без остатка. Его тянуло из дома к общению с людьми творческими, с активистами, комсомольцами. Он любил читать и предпочитал уединяться с книжкой. Отцу казалось, что сын просто ленится и ищет любую возможность увильнуть от тяжелого и грязного физического труда, который один только и мог прокормить деревенского жителя. Именно поэтому между сыном и отцом возникло несогласье, и будущий поэт понял, что в доме родителей ему не найти понимания.

Летом 1925 года в газете «Смоленская деревня» появилось первое напечатанное стихотворение Твардовского «Новая изба». «После этого, – писал поэт, – я, собрав с десяток стихотворений, отправился в Смоленск к М. В. Исаковскому, работавшему в редакции газеты «Рабочий путь». Принял он меня приветливо, отобрав часть стихотворений, вызвал художника, который зарисовал меня, и вскоре в деревню пришла газета со стихами и портретом «селькора-поэта А. Твардовского».

В Смоленске у Твардовского не было ни жилья, ни постоянной работы. Кроме того, необходимо было продолжить образование. Поэт вспоминал, что в Смоленске он не мог долго устроиться не только на учебу, но даже на работу – специальности у него никакой не было. «Поневоле пришлось принимать за источник существования грошовый литературный заработок и обивать пороги редакций, – писал он. – Я и тогда понимал незавидность такого положения, но отступать было некуда, – в деревню я вернуться не мог, а молодость позволяла видеть впереди, в недалеком будущем только хорошее».

К незрелым еще стихотворениям будущего великого поэта его друзья по литературному цеху относились по-разному. Творчество приносило не только радости, но и огорчения. А было желание успеха и стабильности, только это могло оправдать уход из родного дома и разлуку с семьей.

Жизнь Твардовского в Смоленске была суетной и хлопотной. Жить приходилось у знакомых, которых в городе у него было совсем немного. До лета 1928 года он прожил у корректора Ефрема Марьенкова, доброго человека, местного писателя, рукопись которого впоследствии поэт опубликовал в «Новом мире». Какое-то время Твардовский жил в доме друга Степана Курдова, в Доме колхозника, у родителей поэта Сергея Фиксина. Но и в этой беспорядочной жизни юноша успевал читать, заниматься самообразованием и творчеством.

В 1929 году стихи Твардовского появились в «толстом» журнале «Октябрь». Их высоко оценила критика. Вдохновленный успехом поэт отправился в Москву. «Но, – вспоминал Александр Трифонович, – получилось примерно то же самое, что и в Смоленске. Меня изредка печатали, кто-то одобрял мои опыты, поддерживал ребяческие надежды, но зарабатывал я ненамного больше, чем в Смоленске, и жил по углам, койкам, слонялся по редакциям, и меня все заметнее относило куда-то в сторону от прямого и трудного пути настоя¬щей учебы, настоящей жизни. Зимой тридцатого года я вернулся в Смоленск, прожил там лет шесть-семь, до появления в печати поэмы «Страна Муравия».

В начале 30-х годов устроилась личная жизнь Александра Трифоновича. В Смоленске он встретил Марию Илларионовну Горелову, которая стала его женой и верной подругой, помощницей. У них родилась дочь Валя.

В Смоленске поэт начал систематически учиться. С помощью смоленского партийного работника А.Н. Локтева он был зачислен в педагогический институт без вступительных экзаменов, но с обязательством сдать в первый год все необходимые предметы за среднюю школу. Это было очень трудно для человека, не окончившего ее. Однако трудолюбие и упорство помогли, ему удалось в первый же год догнать однокурсников и далее успешно окончить второй курс. Но с третьего курса Твардовский ушел и доучивался уже в Московском институте истории, философии и литературы (МИФЛИ), куда поступил осенью 1936 года.

Именно во время пребывания в Смоленске Твардовский стал известным поэтом. Сам он оценивал этот период в своей литературной судьбе как, пожалуй, самый решающий и значительный: «Это были годы великого переустройства деревни на основе коллективизации, и это время явилось для меня тем же, чем для более старшего поколения – Октябрьская революция и Гражданская война. Все то, что происходило тогда в деревне, касалось меня самым ближайшим образом в житейском, общественном, морально-этическом смысле. Именно этим годам я обязан своим поэтическим рождением».

Воспевая новый, колхозный уклад жизни в Советской стране, поэт не мог знать, что именно по причине переустройства жизни в деревне случится трагедия в его родной семье. Его семья была названа кулацкой, обложена твердым индивидуальным налогом, совершенно нереальным, невыполнимым, а затем выслана в северную часть Зауралья, в верховье таежной реки Ляли. После тяжелых мытарств, бегства из мест ссылки семья поселилась в селе Русский Турек Кировской области.

От участи других членов семьи поэта спасло то, что он жил в Смоленске. Родные хорошо понимали, что помочь им в этой ситуации Александр ничем не мог. Иван Трифонович говорил об этом: «А что мог сделать для нас брат, находясь в Смоленске, где его мало кто знал? Сам скитался по углам, не имел постоянной работы. Самому нужно было удержаться, выдержать, выстоять – нападки же были, упреки, откровенная травля на страницах печати. О материальной помощи тоже не могло быть и речи». Это событие в жизни семьи драматически отразилось на творческой и личной судьбе поэта: если бы он тогда заступился за семью, его могли бы арестовать.

Мысли о близких не оставляли поэта, при первой же возможности он весной 1936 года разыскал семью в Русском Туреке и перевез ее в Смоленск. Помощь близким оказалась возможна для Твардовского во многом благодаря тому, что в 1936 году он закончил лучшее своё произведение 30-х годов – поэму «Страна Муравия», которая сделала его поэтом, известным на всю страну. Однако смоленские критики того времени ополчились на произведение, увидев в нём «контрреволюционное содержание» и «кулацкие тенденции». После выхода в свет поэмы «Страна Муравия» Твардовский переехал в Москву, о чем давно мечтал. К тому времени в столице уже жил и Михаил Исаковский. И все же смоленские чекисты однажды чуть не арестовали Твардовского. Это случилось в 1937 году. Поэта спасло то обстоятельство, что его «Страна Муравия» понравилась Сталину. В Москве в 1938 году Твардовский вступил в ряды Коммунистической партии, а в 1939 году окончил МИФЛИ.

Осенью 1939 года Твардовский был призван в армию и участвовал в походе советских войск в Западную Белоруссию в должности спецкорреспондента. По окончании похода он был уволен в запас, но вскоре вновь призван в той же должности в газету «На страже Родины» уже в офицерском звании. Поэт участвовал в войне с Финляндией.

Узнав о начале войны, поэт в тот же день, 22 июня, ушел на станцию и в переполненном поезде Звенигородской ветки поехал в Москву. 23 июня Твардовский уже получил назначение на Юго-Западный фронт. Юго-Западный фронт в те первые дни войны был местом страшных, ожесточенных боев. Немцы рвались к Киеву, и, преграждая им путь, гибли целые дивизии. Твардовский и его сослуживцы по фронтовой газете Юго-Западного фронта «Красная Армия» оказались свидетелями того, как, истекая кровью, наша армия непрерывно отступала. Отступала вместе с армией и редакция газеты: из занятого немцами Киева она переместилась в Харьков, а затем, когда и этот город был сдан, еще восточнее – в Воронеж. С первых чисел июля 41-го почти в каждом номере «Красной Армии» появлялись его стихи, очерки, статьи, заметки, фельетоны. Писал он и лозунги, и листовки, и песни. Работа в газете требовала каждодневно готовой к печати «продукции». Очерки в стихах и прозе запечатлевали образы отдельных людей, ставших героями в эти дни. В эти же дни Твардовский участвовал в создании юмористического раздела в газете. Поэт понимал необходимость этой работы: солдату нужен был юмор, он спасал от страшного душевного онемения под влиянием тяжких впечатлений войны.

Весной 1942 года Твардовский оказался в командировке в Москве и именно в это время принялся за серьезную работу над «Василием Теркиным». Он просит командование о переводе его в другую газету, на другой фронт. К этому времени уже становится ясно, что освобождать его родную Смоленщину будет Западный (с апреля 1944 года – Третий Белорусский) фронт. Поэт хотел пройти с ним по родным местам, увидеть родной хутор. С июня 1942 года Твардовский был прикомандирован к газете Западного фронта «Красноармейская правда», в ней работал до конца войны и встретил победу в Восточной Пруссии.

Послевоенные годы были трудными в судьбе Твардовского, как и в судьбе всей страны. Нужно было восстанавливать разрушенное войной хозяйство. Для этого требовались неимоверные усилия всего народа. Как в годы войны, вдохновителем и организатором послевоенного строительства был И.В. Сталин. Как и для многих советских людей той эпохи, имя Сталина для Твардовского в те годы стояло в одном ряду со словом «Родина». В послевоенных стихах поэт не раз с уважением и благодарностью говорит о вожде. Сыграло роль и то, что первое лицо государства принимало личное участие в судьбе поэта: Сталину нравились поэмы «Василий Теркин», «Дом у дороги». За эти произведения Твардовский награжден Сталинскими премиями. Впоследствии отношение Твардовского к Сталину изменилось: поэту открылись многочисленные факты арестов, преследования и уничтожения невинных людей, притеснения целых народов.

В 1950 году Твардовский становится главным редактором журнала «Новый мир». В это время он закончил в первом варианте поэму «Тёркин на том свете» и готовил её к публикации в «Новом мире». Однако поэма была запрещена, её назвали «пасквилем на советскую власть». Твардовский пытался отстоять свою позицию, не соглашаясь с этой оценкой. Результатом такого противостояния стало смещение Твардовского с поста редактора «Нового мира» летом 1954 года. Все эти события поэт тяжело переживал, у него возникло ощущение бесперспективности жизни.

Одним из способов отвлечься от проблем и горестных раздумий стала для поэта любимая работа на дачном участке во Внукове и (с начала 1960-х) – в Пахре. Твардовский перекапывал землю, корчевал пни старых деревьев, подсаживал новые. Их он часто просто приносил из леса, куда любил отправляться на прогулки за грибами или просто так. Эти прогулки занимали несколько часов в день. Особенно много он гулял, когда жил в санаториях, домах отдыха и домах творчества – в Барвихе, Малеевке, в Ялте, Коктебеле, Ореанде – и даже когда оказывался в больнице. Часто на опушке леса или на поляне разводил из сушняка маленький костерок. На огонь тянулись люди, завязывались знакомства, разговоры... Прогулки и общение были поэту необходимы, они помогали осмыслить происходящее, побуждали к творчеству.

Радовали его и поездки в Смоленск, на малую родину, куда поэт ездил к родным и знакомым, а также по депутатским обязанностям. Отец Твардовского умер в 1949 году, но он навещал мать, духовного родства с которой не потерял до самой ее смерти (1965). Рядом со Смоленском жил старший брат Константин, удивлявший современников внешним сходством с Александром Трифоновичем. Уважение к его мастерству кузнеца и жизненному укладу семьи выскажет поэт в своих «Рабочих тетрадях». До конца дней он будет помогать оставшимся в родном городе сёстрам и их детям.

К концу 1950-х годов в жизни Твардовского наметились значительные перемены. При личном участии Хрущева, к тому времени уже главы государства, в 1958 году поэт снова был назначен главным редактором журнала «Новый мир» и ему предоставили право самому выбрать себе заместителей. В его команду вошли А.Г. Дементьев, А.И. Кондратович, В.Я. Лакшин. Вместе с Твардовским в 1960-е годы они сделали журнал лучшим периодическим изданием в стране. В трудные годы правления Брежнева, когда правительство планомерно уничтожало «Новый мир», они не оставили своего редактора до конца его пребывания в должности, а когда Твардовский заболел, поддерживали его и его семью в последние, самые трудные месяцы.

Твардовскому удалось опубликовать в «Новом мире» не только свою поэму «Теркин на том свете», но и произведения А.И. Солженицына, благодаря которым он стал известен в стране и мире: «Один день Ивана Денисовича», «Матренин двор», «Станция Кречетовка». Кроме Солженицына, Твардовский привлек в журнал и других писателей – как опытных, так и молодых: Илью Эренбурга, Веру Панову, Георгия Владимова, Ефима Дороша, Лидию Чуковскую, Константина Симонова, Евгения Евтушенко, Гавриила Троепольского, Чингиза Айтматова, Расула Гамзатова, Федора Абрамова, Василия Белова, Бориса Можаева и других. При Твардовском в журнале глубоко уважительно относились к талантливой, творческой личности.

В «Новом мире» в эти годы была блистательно представлена не только литература, но и политика, наука, публицистика, библиография. Журнал Твардовского стал оплотом правды в литературной жизни того времени.

После смещения с поста Хрущева общественный климат в стране значительно изменился. Брежневское правительство пересмотрело свое отношение к Сталину. Над журналом Твардовского, убежденного в необходимости сказать всю правду о сталинском времени, нависла реальная угроза. Как ни бился редактор с расплодившейся на глазах армией чиновников, он не смог отстоять публикацию в журнале романов Солженицына «Раковый корпус» и «В круге первом», собственной поэмы «По праву памяти». И поэт, и его сотрудники хорошо понимали, чем рискует каждый из них, выступая против линии партии и правительства.

Положение журнала особенно осложнилось после ввода советских войск в Чехословакию летом 1968 года. Из его редакции начали по одному удалять единомышленников Твардовского. В начале 1970 года поэт оказался в таких обстоятельствах, что вынужден был подать заявление об уходе. Пережить такой удар он не смог. Последовал инсульт, а в скором времени открылась и другая страшная болезнь – рак.

Александр Трифонович Твардовский умер 18 декабря 1971 года.

ССЫЛКИ

Твардовский Александр Трифонович на Википедии