Юшкевич Генннадий Владимирович

Подробности

Создано 28.05.2015 09:01

Обновлено 16.11.2015 15:14

Юшкевич Генннадий Владимирович

Он – вихрастый подросток-пионер, вчерашний шестиклассник, один из первых кружковцев Минского Дворца пионеров,– полной мерой ощутил своим еще не окрепшим детским сердцем весь трагизм войны. Как-то, уже после прихода гитлеровцев, мама – Елизавета Константиновна – сказала детям, Юле и Геннадию:

– Вам опасно со мной оставаться. Меня со дня на день могут арестовать.
Успела мать обезопасить детей: Юлю тайно определила к знакомым, Генку – в детдом. А в конце сентября ее арестовали. Из тюрьмы Генке передали от матери записку: «Сыночек, если сможешь, помоги хлебом и передай что-нибудь теплое». Записка попала в руки фашистского прислужника. Воспитательница Вера Андреевна, хорошая знакомая матери, встревожилась:

– Спасайся, Геннадий! И до тебя доберутся...
Ночью Генка по самодельному канату из простыней спустился со второго этажа и убежал из детдома. Разыскал Юлю, рассказал о просьбе матери.

– Я уже пыталась связаться с мамой, но ничего не получилось. Видно, не сможем мы ей помочь,– тихо проговорила сестра.

Буйная, непокорная натура Генки требовала: надо действовать! В бродяжничестве, коротких ночевках в мусорных ящиках проходили тревожные дни. Однажды на улице Цнянской, в районе Комаровки, он увидел вдали, на фоне неба, между двух телеграфных столбов три силуэта: фашисты вешали наших. Подошел поближе, прислушался к людскому говору.

– Там, в центре города, тоже вешают. И женщин не щадят.
Будто огромная раскаленная игла пронзила Генку – с ног до головы.

– И женщин? – спросил он, не слыша собственного голоса.

– Да, сынок, и женщин,– тихо запричитала старушка.
Не ощущая земли под ногами, Генка бежал к месту казни, вот она, виселица. И пальто – знакомое, родное. Свернув в потемневший закуток, упал на мостовую.

– Мамочка! – кричал и плакал он, прижимая к груди узелок с припасенным сухарем и стареньким, но еще целым вязаным платком.– Прости, мамочка, за то, что опоздал...

Уже за предместьем, когда до леса оставалось несколько шагов, он обернулся в сторону города и погрозил своим маленьким кулачком:

– Ну, гады, вы еще поплатитесь!
...От Минска до деревни Сенница – рукой подать. Осмотревшись, Генка решил здесь остаться. Нанялся пасти небольшое стадо крестьянских коров. С этого кормился, а при случае и сестре относил молоко, сыр, яйца.

– В городе действует партийное подполье,– сообщила Юля.– Недолог оккупантов час!
Генка признался, что хочет податься в партизаны.

– Еще что выдумал? – рассердилась Юля.– От горшка – два вершка, а он – воевать. Ростом-то и винтовку, поди, не догнал.

– Не в росте дело,– храбрился Генка.– Главное, чтобы доверили, в отряд взяли.
В деревне Юшкевич подружился с Шурой и Левоном Карпиловичами, Юзиком Шпаковским. Вместе собирали оружие, патроны, прятали их в тайники.

– Придет время – сгодится! – подбадривали друг друга.
Вскоре Шпаковский и Карпиловичи ушли в отряд. Был бы Генка постарше, и его бы взяли. Огорчился мальчишка, но решил не сдаваться. Прихватив буханку хлеба, одеяло и гармошку – скарб, заработанный честным трудом,– подался в другое место удачи искать. На хуторе Брумировщина, у деревни Рубилки Дзержинского района, Генка остановился у родственников. Отогрелся (шел октябрь сорок второго), хлеба свежего поел. И опять – в дорогу. Без пальто, в дырявых сандалиях и с непокрытой головой, закинув за плечо гармошку, побрел парнишка дальше. В деревне Ляховичи приютила его Гелена Паяцевич. Потом Генка перебрался в дом Анны Павловны Сенькевич – строгой, но справедливой женщины. В ответ на материнскую заботу помогал ей по хозяйству.

Как-то вечером Генка вышел на улицу. Мимо со скрипом проезжала повозка.

– Дяденька, вы, случайно, не партизан? – тихо спросил он у бородатого возницы.

– Случайно – да,– подмигнув, весело отозвался бородач.
Обрадовавшись, Генка застрочил скороговоркой:

– Возьмите меня с собой. Не пожалеете. Все что ни прикажете – сделаю...

– Работа у нас одна – шерстить проклятого фрица в хвост и в гриву. Тут, братец, и кумекать во многом надо, и силенку иметь. А с тебя что возьмешь? Малец, да и только. В аккурат возле мамки греться...

– Маму мою фашисты повесили! – сверкнув глазами, оборвал его Юшкевич.

– Извини, коли так,– бородач остановил коня.– Да, много горя принес проклятый фашист.– И, потрепав Генку по плечу, спросил: «Оружие, какое есть?».

– Нету.

– Это хуже. Но ты постарайся что-нибудь добыть. А пока – берем тебя на испытание. Надо все- таки посмотреть, что ты за хлопец. Дорогу до Минска знаешь?

– Как свои пять пальцев.

– Тогда получай первое задание. Надо достать машинное масло: партизанам нечем оружие чистить. Попробуй добыть его на Сурожском рынке. В обмен на яйца, например.

Не шел – летел Генка в город на базар. Хотя путь и не близок – около 30 км, обернулся быстро. Доставил партизанам машинное масло. Потом Юшкевич выполнял и другие поручения: ходил в Минск на явочные квартиры, передавал нужным людям записки из отряда. Разведав днем маршрут, ночью водил партизан на боевые операции. Так, по крупицам, паренек приобретал ценный опыт подпольщика, партизана, разведчика.

В ноябре сорок третьего четырнадцатилетний Юшкевич стал бойцом партизанской разведгруппы «Чайка», действовавшей под Минском. Отчаянного, не по годам серьезного паренька в разведгруппе уважали. С упорством, горячей мальчишеской страстью изучал он военную науку: постигал подрывное дело, секреты меткой стрельбы, гранатометания. И все ему удавалось. Сказывался опыт, приобретенный еще во Дворце пионеров, где Генка умудрялся посещать почти все оборонные кружки. Его первыми боевыми наставниками в отряде были командир группы Михаил Ильич Минаков, разведчики Наполеон Ридевский, Борис Цыпушкик, Владимир Вашкевич. Именно с ними – смелыми, отважными кадровыми бойцами Красной Армии сблизился Юшкевич, стал их младшим братом. Ридевский часто брал Генку с собой вести разведку: в населенных пунктах Дзержинского района (направление Барановичи – Минск) собирали сведения о передвижении вражеских войск по железным дорогам, размещении воинских частей и гарнизонов, устанавливали численность и характер техники и вооружения противника, фамилии предателей. Юркий, пронырливый Генка всегда беспрепятственно ускользал из районов облавы, уходил от слежки. Задания, выполняемые им, усложнялись день ото дня.

– В диверсионную группу пойдешь? – спросил однажды Ридевский.

– А возьмут? – засомневался Юшкевич.

– Парень ты надежный. К тому же я поручусь.

– С радостью! Лишь бы фашистам побольше навредить.
Вскоре Генку включили в диверсионную группу, в которую входили Борис Цыпушкин, Николай Чернов и Володя Михалевич. Генка ликовал: наконец-то дождался настоящей боевой работы! Диверсионная четверка нанесла врагу немалый ущерб. Она пускала под откос эшелоны, подрывала железнодорожные мосты, путепроводы, устраивала засады на шоссейных дорогах. В перестрелках, неожиданных блокадах гибли народные мстители. Мальчишку-партизана пули, казалось, щадили. Под станцией Фаниполь группа, несмотря на усиленную охрану, взорвала эшелон с горючим и авиационными моторами, сожгла штабной лимузин, изъяв из него ценные оперативные документы, в нескольких засадах уничтожила десятки фашистов. В этих боевых рейдах участвовал и Генка. Сердце его неутомимо выстукивало: «Мстить, мстить, мстить:…за маму, за погибших друзей, за родную землю!».

Марат Казей, Маратик... Кажется, только вчера сидели они с Генкой у костра, хлебали щи из котелка, согревались душистым чаем. Партизанская бригада имени Рокоссовского, в которой Марат был разведчиком, базировалась в тех же лесах, что и разведгруппа «Чайка», и два отважных подростка виделись часто: делились новостями, впечатлениями о дерзких рейдах в тыл врага, строили планы на будущее. Но вот в партизанском лесу пронеслась страшная весть: Марат погиб! Переживая гибель друга, Юшкевич с еще большей злостью мстил врагам.

В июле сорок четвертого разведгруппа вместе с частями Красной Армии вошла в освобожденный Минск. Генка узнал, что Юля, сестра его, была участницей подполья, а потом – партизанкой отряда имени П. К. Пономаренко бригады имени В. П. Чкалова. Он мог остаться в городе и не мог. Война продолжалась. Надо было бороться с врагами. В этом юный боец видел свой долг. Но возьмут ли его, пятнадцатилетнего, в действующую армию? Он сумел убедить кого надо, что ему вот-вот стукнет семнадцать лет.

В конце июля 1944 г., в жаркие дни наступления наших войск, с одного полевого аэродрома взлетел самолет: десять советских десантников, составивших группу «Джек», направлялись в глубокий тыл врага – в Восточную Пруссию. Возглавлял группу опытный разведчик капитан Павел Крылатых. Заместителем у него был лейтенант Николай Шпаков. В логово фашистов летели и радистки – недавняя участница Сещинского подполья Аня Морозова и москвичка Зина Бардышева. В самолете находились также белорусский партизан и разведчик Наполеон Ридевский, Иван Мельников, Иван Овчаров, Юзик Зварика, Иван Целиков. Самым юным в составе «Джека» был пятнадцатилетний Гена Юшкевич.

Десантники высадились в районе гитлеровской ставки «Волчье логово», охранявшейся фашистами с особой тщательностью. Здесь группе предстояло разведать линию укреплений, чтобы облегчить наступление советских войск в Восточной Пруссии. Местность настолько была насыщена войсками, что долго продержаться незамеченными разведчики не могли. Рацию группы «Джек» вскоре засекли фашистские пеленгаторы. Началось непрерывное преследование. В постоянном движении, дерзких бросках и контратаках шли дни, недели, месяцы. Много воли и твердости требовалось, чтобы не свалиться с ног. Об опасности некогда было думать. Меняли стоянки, искали удобные для наблюдения места, по заданию передвигались в новые районы. Фашисты все настойчивее пытались окружить и уничтожить группу.

Все дороже приходилось платить разведчикам за короткие сеансы связи с Москвой, со штабом фронта. Вскоре после приземления погиб в бою первый Генкин командир – Павел Крылатых. У деревни Минхенвальде фашисты схватили раненого Юзика Зварику. Под Тильзитом, где проходит шоссе на Веллау, вражья пуля настигла Николая Шпакова. Анна Морозова, Зинаида Бардышева и Иван Мельников, уходя от преследования, приняли свой последний бой на польской земле и погибли смертью храбрых. В районе высадки десанта оставались только Наполеон Ридевский и Гена Юшкевич. Положение их с каждым днем усложнялось. У Ридевского, ко всему, была серьезно повреждена нога. Но разведчикам придавало сил сознание, что группа «Джек» задание командования фронта выполнила полностью: используя ее разведданные, соединения Красной Армии громили врага в его же логове, с боями продвигаясь вперед. В это напряженное время разведчики встретили друзей на немецкой земле. Местный лесник коммунист Август Шиллят и его сын Отто, а также коммунист Эрнст Райчук стали верными помощниками советских разведчиков: обеспечивали их пищей, одеждой, снабжали ценными сведениями. Разведчики жили в лесных землянках, надежно скрытых от посторонних глаз. А когда гитлеровцы устраивали облавы, Август Шиллят тропами, известными только леснику, уводил десантников в свой дом и прятал на чердаке.

...Когда, началось наступление советских войск в Восточной Пруссии, Отто призвали в вермахт. Но юноша в первом же бою перешел на сторону Красной Армии. Августа Шиллята тоже мобилизовали в фольксштурм, не считаясь с его возрастом (ему шел 65-й год). Но коммунист вскоре бежал и вместе с Ридевским и Юшкевичем скрывался до прихода наших войск.

Отто, не раз за свою жизнь вспоминавший о встрече с Юшкевичем и Ридевским, приезжал в Минск. Он привез сохраненное его семьей в годы фашизма знамя окружной партийной организации, передал его Белорусскому государственному музею истории Великой Отечественной войны.

10 мая 1945 года в ходе спецоперации по зачистке города Гумбиннена (ныне – Гусев Калининградской области России) Юшкевич подорвался на мине-ловушке: внутри одной из оставленных немцами господских усадьб увидел пианино и решил сыграть, но как только коснулся клавишей – прогремел взрыв: осколки впились в голову, повредили левый глаз. Жизнь юному бойцу спасло мастерство военного хирурга Н. Пучковской, которая сделала несколько сложнейших для военно-полевых условий операций на черепе. Долечивался уже в одном из эвакуационных госпиталей города Горького.

Демобилизовался Геннадий Юшкевич в июле 1945 года по состоянию здоровья. После демобилизации Геннадий Юшкевич с отличием окончил офицерскую школу, юридический факультет Белгосуниверситета – с красным дипломом. В 1949 году Геннадий Юшкевич был произведён в офицеры, потом служил оперуполномоченным Управления по борьбе с бандитизмом МВД БССР. Затем в течение четырёх лет опытный боец работал в уголовном розыске Управления милиции города Минска. На счету у подполковника милиции в отставке – немало раскрытых сложных дел. В период службы являлся активистом динамовского спорта: кандидат в мастера спорта по самбо, инструктор по боевому разделу самбо. Как спортсмен-динамовец 1963 году, в частности, завоевал титул чемпиона МВД Белорусской ССР по самбо, а в 1964 году стал серебряным призёром чемпионата МВД Белорусской ССР по самбо.

С 1967 года – пенсионер органов внутренних дел с местом постоянного проживания в городе Минске. Поскольку неплохо владел разговорным немецким, в том же 1967 году получил приглашение на работу в Минское отделение Общества дружбы и культурной связи с зарубежными странами. В последующие годы неоднократно представлял за рубежом СССР и родную для себя Белоруссию. И даже после выхода на пенсию Геннадий Владимирович не оставил активную деятельность: с 1990 года он президент общественной организации «Белорусский фонд SOS-детская деревня».

Ежегодно на правах почётного гостя Г. В. Юшкевич посещает Калининградскую область с целью пропаганды боевых подвигов разведчиков группы «Джек». Кавалер большого количества государственных и иностранных наград в то числе, трёх орденов – Отечественной войны 1-й степени, и Славы 3-й степени, а также почётных званий.